Жнецы Страданий - Страница 9

— Утонул тот. Прошлой зимой.

Девушка вздохнула.

— Я хотел остаться… — расстроено продолжил юноша. — Меня батюшка пекарь обещал в город отпустить на пирожника вразумляться. Знаешь, кто такой пирожник? Нет? Это тот, кто делает всякие мудреные сласти.

Собеседница кивнула. Запах этих дивных лакомств знал каждый, кто хоть раз бывал на городской ярмарке. Год назад и ей отец покупал нежную обсыпную булочку и два коржика с удивительной начинкой из воздушных сливок.

— А ко мне сваты должны были прийти, — грустно поделилась подруга по несчастью.

Оба замолчали, печалясь каждый о своей несбывшейся мечте.

Долго ехали, безмолвствуя, слушая размеренный скрип сбруи да стук лошадиных копыт, а потом Донатос и Клесх направили лошадей в сторону, по узкой, убегающей в голую рощицу дороге. Лесана и ее новый знакомец последовали за ними.

Незадолго до сумерек путники въехали в небольшое село. Здесь был праздник! Однако гости приехали к самому его завершению — жители торопились убрать с улиц столы, но креффов и их подопечных встретили со всем почтением и препроводили в избу старосты.

Юношу и девушку определили в другой дом. К тому времени сумерки уже совсем сгустились, поэтому, как ни мечтала Лесана о бане — пришлось только поплескаться в ушате. Зато ужин усталым странникам собрали поистине роскошный. Хозяйка хлопотала, собирая лучшие яства: наваристую похлебку, печеную рыбу, пироги.

— Да вы ешьте, ешьте, — приговаривала она, — вот ведь, радость у нас какая — дочку отдаем учиться! Уж сколько лет стоит село, никогда здесь креффы детей способных не находили. И надо ж, моя Айлиша, слава светлым силам, теперь поедет в Цитадель! Выучится, людей лечить будет!

Та, о ком шла речь, сидела на другом конце стола, стыдливо потупив очи. Лесана перехватила восхищенный взгляд Тамира. Девушка и впрямь была хороша: темные волосы, забранные в две косы, вились мелкой волной, трогательно взведенные брови над огромными глазами делали лицо беззащитным и каким-то детским, а кожа у нее была чистая, нежная, с едва заметным пушком.

Будущая целительница застенчиво покраснела, словно стесняясь выпавшей на ее долю чести и обхватила руками узкие плечи. От этого движения Тамир вдруг подался вперед, стягивая с себя вязаную безрукавку:

— Озябла?

Селянка залилась мучительной краской стыда и замерла, позволяя набросить мужскую одежду поверх своей нарядной вышитой рубахи. То ли парень ей и вправду понравился, то ли не хватило смелости возразить, Лесана не поняла, но прониклась к девушке симпатией. Она так мило стеснялась!

Устраиваясь спать не на жесткой земле, а на устланной сенником скамье, дочка бортника впервые за последние дни вдруг подумала, что все еще, возможно, будет хорошо. Тоска по дому за время странствия настолько высушила ее душу, что сейчас в ней родилась другая потребность — радоваться, хоть чему-нибудь. Потому что нельзя только страдать и сокрушаться. Не на казнь же ее везут, на обучение! Вон деревня Айлиши как ликует, да и сама она рада выпавшей на ее долю удаче. Интересно, кто ее крефф? С этими мыслями измученная странница провалилась в сон.

Уезжали они наутро. Креффом Айлиши оказалась молодая женщина с таким же холодным выражением лица, что и у двух ее спутников-магов. Но… рядом с обезображенным Клесхом, рядом с застывшим, словно высеченным из камня, Донатосом, волшебница смотрелась… как нежный ландыш на фоне двух чертополохов. У нее была белая подсвеченная изнутри нежным-нежным румянцем кожа, тонкие высокие брови и такие длинные ресницы, каких Лесана в жизни своей не видела. Казалось, моргай чародейка быстрее и чаще — взлетит. А еще она была такая хрупкая и тонкая, что казалась совсем уж неземным созданием, однако когда красивые руки отбросили с головы капюшон, дочка бортника едва сдержала удивленное восклицание — льняные волосы женщины оказались остриженными так же коротко, как у мужчин.

Но главное потрясение настигло будущих учеников Цитадели тогда, когда стали рассаживаться по седлам. Крефф Айлиши, оказалась одетой… в штаны. Обычные кожаные мужские штаны! Тамир густо покраснел, поскольку отчетливо увидел то место, где сходились ноги волшебницы. Впрочем та, словно не заметила смущения юных спутников, спокойно разобрала поводья и тронула свою кобылицу пятками, направляя прочь из деревни.

Лесана с ужасом смотрела женщине в спину, сама-то она, как полагается, была одета в рубаху, широкую юбку за запахом и вязаные чулки. И в голову бы ей отродясь не пришло напялить мужские портки и в этакой срамоте явиться на люди. Однако целительница спокойно покидала деревню, словно не замечая, как провожающие их бабы и мужики, стыдливо отводят взгляды.

Маги ехали впереди, а за ними тянулись будущие ученики.

Жеребец Тамира шел стремя в стремя с Айлишиным, и юноша уже о чем-то негромко беседовал со спутницей. Лесана почувствовала себя брошенной. Нет, не потому, что уже забыла Мируту, просто… ей стало одиноко оттого, что она была словно лишней рядом с этими двумя. Но Айлиша, почувствовав уныние будущей однокашницы, придержала лошадь и поравнялась с кобылкой новой знакомой. Робкая девушка еще накануне заметила, что у Лесаны на щеках темнеют следы застарелых кровоподтеков.

— Хочешь, полечу? — предложила, краснея от собственной смелости.

— А ты можешь? — удивилась спутница.

Она-то сама ничего этакого не умела, да и не думала никогда, будто спит в ней какой-то особенный дар.

— Чуть-чуть, — призналась собеседница, краснея еще гуще, — но синяки уберу.