Жнецы Страданий - Страница 41

Случись это на месяц раньше, парень бы охрип от вопля, а может и чего похуже случилось бы, но за последние несколько седмиц учебы Тамира было уже не так легко испугать, тем более рядом стоял наставник… Тело начало действовать поперед разума. Свободная от захвата рука схватила разделочный нож и вонзила его в лежащую на столе печень.

— Ард-хаэр! — рявкнул Тамир, усиливая колдовство приказом на языке Ушедших.

Хватка волколака в тот же миг ослабла, и мертвое тело с грохотом рухнуло обратно на стол.

Юношу начала колотить запоздала дрожь.

Крефф смотрел на него с сочувствующей усмешкой:

— Ты — некромант. Если надо, можешь упокоить. Если надо — поднять. Главное — знать, как. Ты режешь его, чтобы научиться и тому, и другому. И еще запомни: не бывает плохих некромантов, плохие помирают первыми.

Тамир запомнил эти слова, как запомнил исчезновение Зирки, поэтому он, упрямо учился, каждый день преодолевая себя, заставляя постигать науку, от которой был страшно далек.

Его все реже тошнило в мертвецкой, даже кошмары в часы сна уже почти не мучали, а ладони постепенно покрылись тонкими нитями шрамов. Оказалось, резать плоть не так больно, как душу. И парень привыкал. Привыкал причинять боль самому себе и не замечать ее. Привыкал бодрствовать ночами и спать днем, вставать с закатом и ложиться с рассветом. Привыкал к темноте, в которой видел уже ничуть не хуже, чем при дневном свете. Привыкал к холоду казематов, к трупной вони, к свежеванию мертвецов.

И уже какой-то далекой и дикой делалась мечта стать пирожником, забывался запах свежеиспеченного хлеба, стирались из памяти рецепты да и вообще казалось странным, что когда-то эти огрубевшие изрезанные руки, ныне ловко вскрывающие трупы, месили тесто и отмеряли муку. Теперь он уже не мог вспомнить, сколько мер ржи надо на каравай, зато знал, что печень вампира вдвое меньше человеческой и что, если обмазать ей подпортившегося покойника, то разложение приостановится на несколько дней.

* * *

В одну из ночей Донатос привел Тамира в подземелья Цитадели.

Надо сказать, что, как сама крепость возносилась вверх, так и подземелья ее — нижние уровни — уходили вниз. Самым близким к поверхности был подвал, где жила Нурлиса, хранились припасы, какие старая бабка берегла паче чаяния, и где находилась печь, в которой сжигали одежду и вещи новичков. Под подвалами располагалось подземье — покойницкие и мертвецкие. Поначалу Тамир путался в названиях, но потом уяснил — в мертвецких хранили трупы Ходящих, сиречь живых мертвецов. В покойницких — упокоенных людей, чьи тела были поперед всего нужны для изучения целителям. А вот под покойницкими и мертвецкими, располагались казематы.

Самый нижний этаж Цитадели был затхлым, глухим, сырым, студеным и производил впечатление настоящего каменного мешка. Тут всегда было тихо, откуда-то подкапывала вода, а осознание того, что над головой — десятки локтей земли и камня, мешало говорить громко.

Каземат был ничем иным, как длинным-длинным коридором, упирающимся в низкую тяжелую дверь. У этой двери обычно всегда находился один из послушников — сидел на узкой лавке и читал при свете чадящего факела ученический свиток, зубря заклинания. Дверь открывалась внутрь каземата, и за ней таился узкий, круто поднимающийся вверх подземный ход. По этому ходу в казематы притаскивали Ходящих. И послушник, несущий стражу, всего лишь отодвигал тяжелый засов и выдавал пришедшим ключи от пустующих застенков, где пленников надежно запирали, оставляя томиться за двумя решетками.

По чести сказать, Тамир решил, что сегодня крефф назначит его караулить дверь. И от этой мысли весь покрылся мурашками. К мертвякам парень уже попривык, но вот к живым Ходящим… Сидеть с ними под землей, в темноте да еще и наедине, пускай бы и томились они за двумя надежными решетками, ученику некроманта не улыбалось.

Поэтому, когда наставник завел парня в тесное узилище, а не потащил дальше по коридору, он одновременно и напрягся, и успокоился, как бы странно это ни звучало.

Зайдя в темницу, освящаемую тускло горящим факелом, Донатос кивнул в сторону лежащей в дальнем углу кучи тряпья. Юноша подошел и, подняв воняющую гнилью ветошь, увидел перед собой голую старуху с разорванным горлом. Ученик, только думавший про себя о том, что уже попривык к виду мертвых, в ужасе отшатнулся, закрыв глаза.

— Ну чего опять морду воротишь? — недовольно спросил крефф. — Этой дурище волк глотку порвал, сегодня труп только привезли. Проведешь обряд упокоения, приберешь, завтра в покойницкую отдадим. Пусть Ихтор с Майрико своих дуралеев учат.

Ничего нового во всем этом не было. В Цитадель, случалось, привозили покойников. Обычно это были одинокие люди, у которых не осталось родни, которая могла бы их упокоить, и деревня с радостью избавлялась от такой хлопотной и накладной беды — отдавая усопшего проезжим магам. Те брали за это сущие гроши, тем самым избавляя поселение не только от лишних трат, но и от угрозы в виде бродячего мертвеца.

Однако испугало и отвратило от мертвой старухи Тамира не это.

— Наставник, я не смогу, — прошептал юноша. — Никак не смогу.

И отступил к выходу.

— Баб, что ль голых не видел? — усмехнулся некромант и цепко удержал пытавшегося ускользнуть ученика за плечо.

— Она матушке моей ровесница, не смогу…

Пальцы, стискивавшие плечо сжались с такой силой, что послушник охнул.

— Прикажу, и мать родную упокоишь, а потом поднимешь и еще раз упокоишь, — сказал Донатос а, как камнем припечатал: — Отчитаешь старуху со всем прилежанием — жить останешься, а нет — завтра тебя упокаивать будут. Все что нужно — вот в этом сундуке, — крефф кивнул куда-то в угол и, не тратя больше времени на разговоры, оставил парня наедине с уроком.