Жнецы Страданий - Страница 37

Глаза наставника поскучнели:

— Ты сожранные деревни видела когда?

Сердце девушки екнуло. О сожранных деревнях она только слышала и от одних рассказов тошно становилось. Если у маленькой веси не хватало денег на сильный оберег, если заводилась неподалеку стая Ходящих, то…

— Нет, не видела… так что с того? Отчего не уберечь людей? Если денег нет у них, пусть подыхают, как собаки?

— Лесана, — в голосе Клесха впервые зазвенели сталь и стужа. — Нельзя спасти всех. Запомни это.

— Можно! Можно спасти! Я никогда не пройду мимо, если кто-то в нужде, я…

Договорить она не успела — холодные пальцы стиснули горло, дернули вверх, несчастная захрипела, вцепившись в широкое запястье, а крефф без усилий оторвал выученицу от пола и сказал голосом, каким говорил с ней всегда:

— Запомни, цветочек нежный, еще раз я такое из уст твоих сахарных услышу — засеку до смерти. Маг никогда не пройдет мимо чужой беды. Цитадель открыта круглые сутки и всегда принимает тех, кого ночь застала в пути. Но работа мага стоит денег. И ночь в Цитадели тоже. Потому что, если это будет даром — уже завтра тут приживутся сотни страждущих. Чем ты их будешь кормить? Если сама станешь помогать, не беря в уплату денег, как скоро издохнешь от голода? И скольким поможешь мертвой?

Она уже хрипела, а перед глазами плыли круги, но каждое сказанное слово впечатывалось в память. Пальцы разжались, девушка сползла по холодной стене на пол, жадно ловя ртом воздух. На глазах выступили слезы, легкие горели, горло саднило.

— Поняла?

— Да.

— Твой дар не безграничен. Он исчерпаем, как всякая сила. Ты можешь устать, заболеть, испугаться и сделаешься бесполезна. Никому не сможешь помочь. Когда в твой дом стучится голодный, ты дашь ему хлеба?

Лесана вскинула глаза на наставника и упрямо ответила:

— Дам.

— А если за день к тебе постучится сотня голодных? А у тебя на полатях пятеро малышей, родители-старики и погреба не ломятся?

— У меня нет столько хлеба.

— То есть кому-то придется показать со двора?

Она потупилась и едва слышно ответила:

— Да…

— Так вот, запомни: иногда милосердие может погубить. Тебя. И сотни других, ни в чем неповинных людей.

Она молчала, терла шею и с ужасом понимала, что наставник прав и… не прав! Какое-то время они сидели молча, потом Лесана осторожно спросила:

— Крефф, почему я — боевик?

Этот вопрос давно не давал ей покоя. Как? Кто это решил? Из-за чего?

Мужчина усмехнулся.

— Потому что ты умеешь драться и побеждать. У тебя Дар, Лесана. Дар убивать. А значит, и защищать.

От этих слов девушку продрал липкий ужас. Она не хотела убивать. Не хотела причинять боль. Не хотела проводить ночи, карауля обозы, а дни, востря меч.

— Я не умею драться! Я сроду не дралась. Даже в девках!

Он пожал плечами.

— Ну, как же. Ты дважды побила мужиков, гораздо сильнее и крупнее себя самой. А не так давно ты швырнула Фебра. Да так, что он до ночи валялся без памяти. А Фебр дольше твоего ходит в послушниках. Твой Дар очень силен, — и тут же безо всякого перехода Клесх вдруг спросил, — краски у тебя еще не закончились?

— Нет.

Она все еще алела, говоря ему о девичьем.

— Хорошо.

Лесана не уразумела, чего ж в этом хорошего, а потому сказала о другом.

— Я не умею. Не умею пользоваться этим Даром.

— Это потому, что твой страх сильнее и туманит разум. Запомни, цветочек, — крефф усмехнулся, шагнул к ученице и наклонился к самому ее уху, словно собираясь поделиться сокровенной тайной, — запомни навсегда: страх убивает. Лишает силы. Где живет страх — нет места магии.

Девушка застыла, боясь дышать. Он стоял так близко, а голос звучал так вкрадчиво, что становился похож на кошачье мурлыканье.

— Я не боюсь, — прошептала она и замерла, когда мужская ладонь легла на напряженную шею, а пальцы нежно приласкали неистово бьющийся живчик.

— Когда метнула Фебра, не боялась. И сегодня, когда одолела Вьюда. Ты смелая девушка. Но ты — девушка. Никогда не забывай об этом. Ты — не парень. Научись защищаться. И никого не бойся. В Цитадели нет человека, из которого ты не смогла бы вышибить дух.

Серые глаза смотрели в самую душу, у Лесаны кружилась голова. Никогда прежде крефф не прикасался к ней и не говорил так.

— Дар, как и сила тела — исчерпаем, — продолжил Клесх негромко, а сильные пальцы по-прежнему нежно касались белой шеи. — Но, как и силу тела, силу души нужно трудить. Могущество мага — в его крови, в его душе. Здесь.

Ладонь мужчины мягко коснулась тяжко вздымающейся девичьей груди.

— Если рассудок заходится от ужаса — дар не проснется. Только злоба и ярость могут пробудить его. Только гнев. Твоя сила — в гневе. Твоя слабость — в страхе. Испугаешься — пропадешь.

Послушница смотрела на собеседника широко распахнутыми глазами.

— А еще запомни: дар льется из тела, как поток крови, выплеснешь все — умрешь. Это значит, что гневом нужно управлять. Иначе он тебя убьет. А теперь идем. Научу не бояться.

Словно во сне Лесана шагнула следом — к узкой крутой лестнице. Девушка спускалась, задыхаясь от обиды и разочарования. Ей так хотелось, чтобы он ее поцеловал…

* * *

Деревья шумели и от земли пахло прелой хвоей. Солнце садилось.

Нет, нет, нет! Лесана еле сдерживала рыдания. Ужас подкатывал к горлу удушливой волной. Она стояла крепко-накрепко привязанная за руку к стволу могучей сосны. А на лес опускалась ночь.

Из всего оружия Клесх оставил ученице только деревянный меч. «Я буду ждать тебя в Цитадели».