Жнецы Страданий - Страница 34

— Какая жена? Ты что? Вас, если прознают, в блуде обвинят и кнутами вытянут обоих, чтобы дурь в голову не лезла. Глядите, не сболтните кому. Тут не то место, чтобы правду искать.

Под этим яростным, но справедливым напором Тамир слегка сник, тоже начиная понимать, что никто их здесь благословлять на счастливую жизнь не будет. Даже если найти молельника и обручиться, креффы не признают такой союз. Выйдет только курам на смех. Парень помрачнел.

Лесана только вымученно улыбнулась:

— Боязно мне за вас. Не приведи боги, крефф твой прознает, не даст он вам жизни.

Тамир напрягся, словно волк перед прыжком и глухо ответил.

— Может, ему недолго моим креффом быть. Мне еще одеяние колдуна не выдали, так что…

И в этот самый миг, словно в насмешку над его словами резко распахнулась дверь покойчика, и на пороге возник старший ученик Донатоса — Велеш.

— На вот, — сунул он в руки окаменевшему Тамиру стопку серой одежи, — наставник велел тебе дать.

В маленькой комнатушке будто разом стало темнее и холоднее. Тамир непослушной рукой рванул ворот своей бесцветной рубахи, задохнувшись от отчаяния. И в тот же миг серые штаны и рубаха полетели на пол, словно между стопками ткани пряталась ядовитая змея.

— Ты чего швыряешься? — опешил старший послушник.

— Это не мое, — с горьким предчувствием беды огрызнулся сын пекаря.

— Ты, парень, совсем недалекий, — обидно засмеялся Велеш, — если тебе дали это облачение, значит, так тому и быть! Так что переодевайся и дуй к наставнику, пока он не осерчал! — неодобрительно покачав головой, парень ушел.

— Я что же… колдун??? — Тамир застыл, невидяще глядя в пустоту.

— Креффы не ошибаются, — тихо сказала Лесана, припоминая как сама растерялась, когда Клесх дал ей одежду мага.

— Сходи к наставнику, — помертвевшими губами прошептала Айлиша, — я не верю, что ты можешь стать колдуном!..

Парень медленно, словно во сне, отложил в сторону стопку одежды и на деревянных ногах вышел из покойчика.

* * *

Донатос нашелся во дворе, где разговаривал с рыжим целителем, имя которого Тамир как ни силился, не мог вспомнить. Впрочем, на это обстоятельство юный послушник наплевал и выпалил, едва поравнявшись с мужчинами.

— Наставник, вы напутали, я не могу быть колдуном!

Некромант посмотрел на выученика с брезгливой жалостью и вновь отвернулся к собеседнику, бросив через плечо небрежное:

— Креффы не ошибаются.

Но его подопечный не желал так легко отступать:

— Бывает всякое. Посмотрите на меня. Какой я колдун?! — отчаянно выкрикнул он.

— Не колдун, а некромант, — равнодушно поправил наставник, — запомни это накрепко. Колдуны на ярмарках вычуры таким дуракам, как ты, показывают да бабам травки продают, чтоб плод вытравить. А некроманты — это маги смерти, те, кто затворяют ворота мертвым, те, кто упокаивают Ходящих В Ночи. Еще раз услышу, что ты наше ремесло со скоморохами балаганными мешаешь, язык вырву.

Тамир нервно вздрогнул, но продолжил упрямиться:

— Я покойников боюсь! Нет во мне Дара вашего, целитель я!

— Ну, посмотрим, какой ты целитель, — усмехнулся, оборачиваясь, наставник.

А потом неспеша подошел к парню, взял его потную от напряжения руку и, достав из-за пояса нож, полоснул по ладони, да так что стало вино кости.

Несчастный сделался пепельно-серым от боли, а Донатос радушно предложил:

— Ну давай, целитель, затворяй кровь, закрывай рану. Не срастишь жилы правильно, быть тебе, почитай, безруким.

Ученик стиснул истекающую кровью ладонь и упал на колени. К горлу подкатывала тошнота, из глаз сами собой лились слезы, застилая взор. Однако юноша, захлебываясь словами, начал торопливо бормотать лекарский заговор, которым научился на уроках Майрико. Кровь и впрямь замедлила бег, но вязкие капли все одно продолжали сыпаться на булыжную мостовую.

— Плохо дело, — с притворным сочувствием сказал крефф, склоняясь над учеником, — будь это рана, полученная в бою…

Он не договорил, но и так стало ясно, что ждало бы незадачливого «целителя».

— Брось, Донатос, куда ему, — вступился за парня недавний собеседник некроманта, — давай руку, залечу.

Тамир протянул ладонь и от тяжкого разочарования и отчаяния даже вспомнил имя лекаря — Руста. А тот, не догадываясь, что творится у парня на душе, быстро-быстро зашептал те же самые слова, что с таким трудом выдавливал из себя выученик Донатоса. И… кровь тут же перестала сыпаться через стиснутые пальцы, края раны сошлись, а плоть начала стремительно срастаться. Через пару мгновений о случившемся напоминала только тянущая боль да розовая полоска свежего шрама.

— Скажи спасибо креффу, а не то ходить бы тебе одноруким, — просветил наставник, и добавил: — Теперь понял, бестолочь, что в тебе целительского Дара не больше чем мозгов?

— Нет, не понял, — упрямо вскинулся Тамир, — кровь я и сам затворить мог и рану срастить, просто я еще мало выучился. Времени больше потратил бы, да и все. Он, поди, тоже не сразу таким умелым стал!

Руста рассмеялся — весело и беззлобно. Ярость и мятеж юного послушника позабавили его, но не разозлили, чего никак нельзя было сказать о Донатосе.

— Одного не пойму, — процедил крефф, — ты упрямый или дурак? Если упрямый, так это хорошо — для дела полезно, а если дурак — еще лучше. Возиться с тобой не придется, можно сегодня же к Нэду идти, пусть твоим старику со старухой напишет грамоту, что сын их подох по дурости, за то им отныне платить магам за работу вполовину меньше придется.