Жнецы Страданий - Страница 17

После этих слов новички начали недоуменно перешептываться. Страшно становилось даже подумать о таком! Все же не извергли их из рода, не изгнали насовсем, лишь отпустили на обучение! Как же теперь — чужие люди ближе родовичей, ближе отца, матери? Да и мыслимое ли дело не делить их на юношей и дев! Но нарастающий гул разбился о резкое:

— В Цитадели нет праздности и безделья. Вас привезли сюда учиться. Быть послушником — значит оставаться в послушании у старших, все пять весен и зим, которые вы будете в этих стенах. Только тот, кто от первого до последнего дня пройдет положенное ему испытание, получит звание мага. Иные, возможно, позднее станут креффами. Но о том пока не то что говорить, думать даже рано. И помните — обучение закончат не все из вас. Слабых духом Цитадель убивает, так как не может тот, кто не в силах защитить самого себя, защищать других. А вам предстоит стать единственным спасением людей от Ходящих В Ночи. Кто попустится страхом и жалостью к себе — не выживет.

Новообращенные послушники испугано охнули, под сводами залы пронесся ропот, а Нэд, грохнув кулаком по столу, в воцарившейся тишине так же спокойно, как прежде, продолжил:

— Если кто-то сейчас струсил и задумал сбежать, так я никого не держу. Ворота Цитадели открыты целый день, а ночью не запирается и калитка в стене — для тех, кого заход солнца застал в пути. Так что угваривать никого не стану. Только помните, — он усмехнулся, — едва отойдете от стен твердыни, охранная магия, что защищает крепость, перестанет действовать и беглеца сожрет первый же Ходящий В Ночи. А через несколько седмиц на обережном столбе у его селения появится метка, о том, что тут родился трус, предавший своих товарищей и род. И ни один маг более не станет помогать жителям места, породившего переметчика.

Лесана кусала губы. Знали. Они все это знали. Понимали, что учебы в Цитадели не избежать, но никто никогда и не подозревал, как обучают здесь послушников. Ну, парни, ладно, а девки? Как же девки-то слабые? Нешто им, глупым, послабления малейшего не сделают? Дочка бортника с ужасом огляделась и лишь сейчас заметила то, что не увидела сразу, когда только вошла в трапезную — девушек среди послушников было чуть да маленько.

Скользя взглядом по стриженным головам, новообращенная послушница с ужасом понимала — девиц за столами от силы четверть, да и те все в основном новенькие. Среди старших выучеников девушек и вовсе можно было счесть по пальцам. «Светлые боги, как же мы тут?» — пронеслось в голове.

Брошенный украдкой взгляд на сидящих рядом подруг по несчастью напугал еще больше — лицо каждой поражало мертвенной бледностью. Только сейчас несчастные поняли — ждет их совсем другая жизнь. Новая. Страшная. И, судя по всему, до обидного короткая.

Глава меж тем продолжил:

— Первый год каждый из вас будет стараться показать наставникам, что не просто так ест свой хлеб. К следующей весне новичков ждут первые испытания, которые покажут, кем им выпало стать — истребителями нежити, целителями или колдунами, упокаивающими мертвых. Кто не захочет постигать науку, станет отлынивать, получит на лоб метку отвергнутого, будет изгнан и лишен помощи. Лодырей Цитадели незачем беречь — как сорняки он росли, а помрут, так мир чище станет.

И снова новички испугано ахнули, а Нэд, по-прежнему не замечая их ропота, спросил, кто разумеет грамоту и письмо. Из всех руки подняли только Тамир, одна девушка — синеглазая и темноволосая, да два одинаковых паренька, видимо — братья. Крефф досадливо покачал головой:

— В этом году негусто. Что ж, остальных будут учить старшие послушники. С осени вас начнут понемногу готовить к тому, что должен знать маг. Со второго года, учить каждого буду креффы, а покуда все свои успехи и промахи будете им докладывать ежедневно по вечерней заре. И запомните, наставник вам не мамка с нянькой, сиськой кормить не будет, тряпицы с отварами к разбитым коленкам прикладывать не станет и носы сопливые подтирать не должен. Он для вас — старший в роду и слово его закон! Если же кто вздумает ослушаться, тому наставник наказание отмеряет сам, по проступку. Ну и помните, кто креффа во всем будет слушаться — станет магом, кто перечить и лениться начнет, тот быстро сгибнет, и привезут ему в дом грамоту, что по смерти послушника Цитадели его семья освобождается на половину от платы за обережную магию. Я закончил, можете есть.

Как не страшны были слова Главы, но даже они не отбили у молодых послушников чувства голода, а уж когда по трапезной поплыл сытный дух наваристых щей, ложки застучали дружно и даже весело.

— У нас по весне на обед только полбу с толокном и едят, а тут, смотри, какие куски мяса плавают, — зачерпывая полную ложку духмяной похлебки, восхитилась Айлиша.

— А у нас бывало и полбу всю подъедали, особенно, если лето было холодное, зима после него суровая, а весна затяжная. Еле-еле до первой зелени доживали, ребятишки совсем прозрачные от голода ходили. Мать кинет в чугун горсточку муки, коры древесной натрет да маленький кусочек сала растопит, вот и вся трапеза, — жадно вгрызаясь в мясо, пробубнила Лесана. — Зато по весне отъедались — пальчики с елок собирали, орляк…

— А отчего голодно так у вас было? — удивился, не спеша поднося ложку ко рту, Тамир.

— Оттого, — ответила Айлиша. — К весне-то все подъедается, ртов в доме много, да и скотина есть просит. Ей неразумной не объяснишь, что поголодать придется, на воде сидючи.

— А отчего же не покупали? — изумился парень.

— Эх, Тамир, сразу видно, что ты городе жил, и то, поди, не знал с какой стороны к козе подходить. Раз тебя сосед выручит, два, а на третий пошлет, потому как у самого брюхо подводить начнет. Да и не принято в деревне торговать друг с другом, — Лесана объясняла сыну пекаря истины, знакомые ей с детства, как дитю неразумному. — Мужики наши силки на дичь ставили, только по ранней весне и дичь костлявая, и не сыщешь ее особенно. Ходящие-то тоже есть хотят. А ежели в окрестностях Стая поселится — и вовсе все зверье распугает. К тому же, охотники зимой да по ранней весне глубоко в чащу не ходят — дни-то короткие, чуть не поспеешь до темна — самого сожрут.